«Он забыл указать, что брат Альфонсо в действительности является агентом футуриан, и только притворялся монахом», — добавил Фесс.

«Еще бы! Он клятвенно обещал мне, что никому не скажет этого!»

— Я заслуживаю не меньшей участи, — понурился аббат.

МакДжи медленно поднял голову.

— Что ж, он сам произнес свой приговор.

Потом обвел зал взглядом.

— Если кто-то из вас хочет сказать в пользу этого человека, пусть сделает это сейчас!

Никто не сдвинулся с места, монахи только боязливо косились друг на друга.

Затем вперед нерешительно выступил брат Анно.

— Говори, — с удивлением посмотрел на него МакДжи.

— Я Анно, брат Хобана, — произнес монах. — Того, кто пришел сюда, как один из нас, чтобы шпионить для короля. Когда это открылось, обвиняемый еще был аббатом и проявил милосердие к моему брату, хотя того и обвиняли в измене нашему Ордену. Все мы радуемся этому теперь, когда оказалось, что преступление Хобана на самом деле не было преступлением. Неужели милосердие не будет проявлено к тому, кто сам выказал милосердие?

МакДжи медленно кивнул.

— Хорошо сказано, брат Анно, — затем посмотрел на бывшего аббата. — Я дарю тебе жизнь.

Аббат, как громом пораженный, уставился на Генерала.

— Тем не менее, хотя ты и доказал, что недостоин той высокой должности, которую занимал, многие, стремящиеся к ереси или к власти, будут видеть в тебе союзника. Поэтому я решил, что ты проведешь остаток жизни в уединенном размышлении, под надежной охраной, далеко за пределами досягаемости любого из обитателей Греймари. Аббат чуть не рухнул наземь от облегчения.

— Благодарю вас, милорд, за вашу доброту и снисходительность!

«Посмотрим, как он запоет, когда узнает, что Генерал имел в виду, говоря «далеко за пределами», — пробормотал Род, когда Анно и здоровенный монах увели бывшего аббата прочь.

«Будем надеяться, что ему все равно. Он может быть вполне искренним в своем стремлении к уединению и размышлениям».

«Хлыстун? — Род наморщил лоб и медленно покачал головой. — Да, кажется, в нем есть такая струнка».

Его Преподобие откашлялся, и монахи стихли.

— Я должен сказать и о леди Мэйроуз. Я посоветовался с королем, и мы пришли к решению, что молодая баронесса заслужила пожизненное заточение, и проживет остаток дней, как кающаяся грешница. Люди короля уже отправились на поиски заброшенной башни где-нибудь подальше от людских глаз.

Должно быть, эти «люди» уже знали о подходящей башне, не успел король и рта открыть, подумал Род.

— Ее бабушка, из любви к внучке, согласилась стать ее надсмотрщицей, — продолжал генерал, — а охранять ее будут неподкупные стражи.

Кое-кто из монахов содрогнулся при одной мысли о том, каково это для такой юной леди — провести остаток жизни в заключении, Уж лучше смерть, чем это, читалось у них на лицах.

— Брат Анно, — окликнул МакДжи. Молодой монах оглянулся по сторонам, потом шагнул вперед.

— Да, мой господин!

— Ты единственный, молодой Анно, проявил и храбрость, и преданность истине и Ордену — чувства, которыми должны бы обладать все наши монахи. И потому объявляю тебя аббатом местного ордена, на срок в пять лет, по истечении которых твои братья решат, оставить ли в этой должности тебя или выбрать нового аббата.

Анно побледнел.

— Милорд, — выговорил он, запинаясь, — я недостоин…

— Каждый хороший аббат думает точно так же, — ворчливо ответил МакДжи. — Иди-ка сюда!

Анно, спотыкаясь, поднялся на возвышение, а МакДжи встал из кресла и отступил в сторону.

— Садись, садись, сюда, в кресло… Знаю, это непросто, но ведь ты же не напрашивался, верно? А теперь!..

Он выпрямился и посмотрел на монахов.

— Теперь подходите сюда, по одному, и клянитесь повиноваться вашему новому аббату!

Монахи, даже не задумавшись, немедленно выстроились в очередь. Сначала, принимая у них клятву верности, Анно запинался, но по мере того, как очередь продвигалась вперед, его голос звучал все увереннее и увереннее.

Его Преподобие поднял голову, посмотрел через весь зал на Рода и подмигнул.

* * *

За спиной у них, за стенами аббатства, красноглазые монахи тянули вечерню, убаюкивая своими голосами ночь. Сверху медленно опускалась черная тень, становившаяся все больше и больше.

Бывший аббат, стоявший перед ними, охнул и уставился на опускавшийся космический корабль.

— Нет-нет, он знает, что это такое, — покачал головой МакДжи. — Не забывайте, лорд Чародей, что за стенами монастыря мои монахи хранят знания о технологии, не давая им умереть.

— Не забуду, — ответил Род. — Бедняга, наверное, еще сильнее перепугался, теперь-то он знает, куда ему придется уехать.

— У меня осталось достаточно веры в этого человека, чтобы искренне думать, что он будет только рад провести остаток лет в молитвах.

— Еще бы, — с горечью отозвался Род. — Особенно если вспомнить о том, сколько бед он принес, отправляя своих монахов творить фальшивые призраки, внося смятение в людские души и заставляя их сомневаться в их Церкви, о тех смертях, которые могли бы случиться — и все из-за того, что религия — очень удобный способ обрести власть!

— У вас есть повод для горечи, — кивнул МакДжи. — Только пожалуйста, лорд Чародей, не забывайте, что не Вера совершила все эти деяния, но человек, использовавший Веру для своих мирских целей!

— Верно, религию саму по себе винить не в чем. Но единственный способ оградить ее от «мирского» — это ограничить ее до простых убеждений, без всяких мест поклонения или служителей культа.

— Вера без Церкви? — с усмешкой покачал головой МакДжи. — Это старый аргумент, лорд Чародей… Мол, религия хороша до тех пор, пока не становится организованной.

— Он может быть старым, но я что-то не слышал, чтобы его до конца опровергли. Как только религия становится организованной, святой отец, она становится мячом в игре, она больше не может служить арбитром, и на нее нельзя положиться, как на правила игры.

Плечи генерала дрогнули от еле сдерживаемого смеха.

— Значит, вера — это что-то вроде футбола? Мне кажется, что религия может натворить куда больше бед в руках любителей, лорд Чародей, чем в руках профессионалов. И даже если принять вашу идею, то не думаю, что организации можно избежать. Существовали секты, вроде таоистов или методистов, которые начинались с той же идеи — не должно быть ни религиозной иерархии, ни служителей культа — и которые в конце концов обзавелись и тем, и другим.

— Возможно, вы и правы. Рано или поздно, любой религией кто-то попытается заработать себе на жизнь.